Путь того, кто ищет Бога,— любовь, обнаруживающая истину души. Такова суть суфизма, философской квинтэссенции ислама, обращающегося к преобразованию разумом внутренней природы человека. Преобразование души здесь происходит более осознано, чем в христианстве. Из всех учений суфизм наиболее ярко отражает психологическую проблематику знака Скорпиона, который обращается к той земной энергии, которая кроется во взаимодействии людей, лучше всех чувствуя полярности и связь противоположного. Любовь суфизма — не христианская возвышенная любовь, равная к ближним и дальним и питающая веру (Уран, дающий возможность экзальтации Нептуна). Это всепоглощающая страсть, мобилизующая все силы на свершение (Плутон).
Типичная христианская любовь к Богу — идеальная мечта о нём, психологически родственная влюблённости. Она растворяет энергию сублимированных душевных сил в безличном единстве всех, отвлекая её от предмета притяжения к духовному творчеству бесплотных идей — и в великом милосердии даря её всем, кто в ней нуждается. Поэтому неслучаен в христианстве образ распутницы, наряду с образом молодой целомудренной девушки: рассредоточение страсти — первый шаг к тому, чтобы нивелировать её, переводя её в иные сферы. Но страсть ислама присваивает энергию себе, устремляя её лишь к любимому и вожделея постоянной близости с ним. Такой близости с абсолютом добивается суфизм.
Свершение суфизма — познание истины: видение мира в истине и слияние с ней (wa'hadat)— с божественной энергией активности, которая сотворила мир. В иудаизме слияние с истиной (Нептун) возможно лишь в конце времен. В христианстве познание (Уран) даруется лишь праведникам свыше. Суфии мыслят его нормой своей жизни. Страсть Плутона — первый шаг к этому, трансформация — второй. Любовь преображает мир, и если христианская любовь — лишь вера в глобальное преображение будущего, то страсть преображает мир для человека уже сейчас, давая возможность увидеть его другими глазами — в том смысле, как говорит об этом суфийский философ Мевлана: "Когда влезешь на вершину древа существования, этот мир представится лишь местом, полным ядовитых скорпионов. Но когда оставляешь древо существования, то воспринимаешь мир страной, в которой живут луноликие красавицы."
Через любовь на земле Бог открывается людям. В суфизме первый шаг сближения с Богом — любовь своего друга, и потому суфии говорят: "найди пира, не ходи один". Суфийские сказки нередко начинаются словами: "Встретились три (четыре) друга и решили объединить свои усилия" (вместе странствовать, служить людям или постигать истину). Это — развитие христианской идеи: "где двое или трое соберутся во имя Моё..." Но если апостолы Христа почти лишены индивидуальных черт, то объединение людей в исламе сопровождается личным характером отношений. Кроме над-индивидуальной связи с истиной проявляется и более конкретное и близкое повседневной жизни, особенное взаимодействие — друзей или возлюбленных, искателей или соратников. Так отношения любви связывают учителя-муршида и ученика-мюрида.
В едином порыве их любви рождается стремление к высшему совершенству, сила на свершение и тот огонь страсти, который позволяет суфию аль-Халладжу сделать свое знаменитое восклицание: "Я есть Истина!" (ана-ль-хакк, где хакк — один из эпитетов Аллаха) или "я — Аллах!" — Я знаю Бога, я видел невидимого Бога, и божественное будущее проявилось во мне самом! Так говорил и Иисус, и ислам видит в нём одного из Учителей. Но страсть к Богу даёт силу не стесняться этой истины любому человеку, рождая её в его грешной душе. Иудей страшится Бога и стыдится разоблачения Его истин в тот момент, когда они открываются ему. Христианин заранее преодолевает стыд раскаянием исповеди — за которым следует причастие, как радость, уже свободная от гнета страха. Суфий, представляя себя столбом мира (кутб), в котором укоренилась божественная сущность, и говоря: "На мне вращаются небеса. Подивись столпу, который их держит: он — их центр,"[55]— не ведает ни стыда, ни страха. — И, рассматривая историческую преемственность этих религий, можно видеть, как сознание и психика становятся всё более устойчивыми к раскрытию тайн мироустройства и интимных граней личности. Физиологические реакции телесной витальности на тонкие энергии любви подчиняются человеческому контролю.
Правда, эти религии отстоят друг от друга на семь веков: столько потребовалось человечеству для каждого следующего шага на этом пути. Но он был пройден, и уже в прошлом веке индус Рамакришна, почитавший Вселенскую мать-Дургу в ожерельи из черепов, учил: "Нет любви, где есть ненависть, стыд и страх." Любовь преодолевает относительность полярностей добра и зла, влечения и отталкивания, стремления и страха, разоблачения и стыда. И в слиянии этих противоположностей остается лишь добро, устремленность и откровение.
В экстазе любви (ваджд) просветленный мистик всецело отождествляет себя с Богом, в нем являет себя дух пророка Мухаммеда: и это выглядит так, как если бы наше "я" обладало влиянием на весь миропорядок, было причиной всех вещей, как говорит поэма ибн аль-Фарида "Большая Таийя":
"Нет небесной сферы, кроме той, где из света моей внутренней сущности создается ангел, указующий пути по моей воле.
И нет обиталища, кроме того, откуда от переполнения моего внешнего бытия падает капля, которая заставляет тучу изливаться дождем.
Рядом со мной, взошедшим, далеко распространяющийся свет солнца подобен слабому мерцанию, а рядом с моим водоемом безграничный океан подобен капле."[56]
Когда человек воспламенён любовью, он близок к божественному огню, являющему истину преобразования реальности. Когда нет, то нет и внутренней силы на постоянное преобразование личности и изменение повседневного мира, а в этом задача знака Скорпиона. Страсть разрушает стереотипы, и в этом очистительная миссия Скорпиона. Руководствуясь внутренней истиной души, суфий становится выше общественной морали и бросает ей скорпионовский вызов, заявляя: "Закон существует для вас (неизбранных), а истина — для нас."
Понятно, что этот взгляд оправдан лишь тогда, когда человеческая страсть не ищет иной награды, кроме разоблачения истины. И все внешние проявления добра действительно оказываются неважны: как диктует психология Скорпиона — знака, крайне подозрительного к жизни и абсолютистски отрицающему её благополучие ради познания его скрытых мотивов. Иначе такой подход к миру ведёт не к истине, а к упорству в своих заблуждениях, попутно оправдывая и преступления,— отчего христианство и считало всякую страсть искушением Дьявола.
Скорпион абсолютизирует власть внутреннего над внешним. И в суфизме поощрялось умышленное показное неблагочестие ( например, питьё вина, на которое в исламе существует строгий запрет), ставившее человека под удар внешнего порицания большинства правоверных, если оно способствовало закалке его внутренней нравственной ориентации. Отсюда родился поэтический образ опьянения любовью и слияния с возлюбленной, как слияния с Богом.
Отрицание внешнего вылилось в исламе в запрет изображать Аллаха, и лики его пророка и святых: их образы — ничто по сравнению с их внутренней духовностью. "Остерегайтесь изображений — будь то бога или человека — и не рисуйте ничего, кроме деревьев, цветов и неодушевленных предметов",— так говорил Магомет. Бог должен жить не в кумирах икон, но в человеческом сердце.
Исторически это — наследие зороастризма, которому было присуще стрельцовское, по-осеннему абстрактное понимание божества, для восприятия которого не требуются статуи и алтари. Оно растворено в изначальной природе (стихий) и присутствует в мире как Закон (Митры). Человек же — лишь проводник энергий и исполнитель закона. Если он совершенен в этом, то становится пророком или святым, и мы можем нарисовать его в память о том, что такой человек был. Но как изобразить то, что делало его таким — Закон или энергию? Нарисовав образ Бога, мы не отразим самую суть его божественности. Юпитерианский штамп внешней формы лишь помешает выйти к внутренней истине, индивидуальной для каждого. Создавая икону и просто глядя на неё, верующие люди запечатлевают в образе то, что хотят узреть,— но где гарантия, что это именно то, что есть на самом деле? — Остаётся положиться лишь на чудо, что Бог и святые сами снизойдут в приготовленные для них материальные обличья — но как раз такая вера в чудеса на общее благо, характерная для христианства, не отличает прямоту ислама.
Предыдущая:ИсламСледующая:
- Путём, перенявшим черты одновременно Рыб и Овна, иудаизма и христианства, впитавшим в себя их идеи и их мифологию, стал ислам...
Как буддизм и христианство, суфизм изначально предполагает сублимирующий энергию аскетизм: "суфии" переводится как "носящие власяницу"
- Уже Бируни, однако, трактует его как "суфос" — "мудрец", что показывает перенос акцента с творчества внутреннего царства на знание о нём...
{ йога } { астрал } { магия } { чакры } { гадания } { гороскопы } { фэн-шуй } { сонники } { эзотерика } { лечение } { пирамиды } { мантры } { медитация } { гипноз } { предсказания } { психология }
§§ ПУТЬ ТОГО, КТО ИЩЕТ БОГА,. ЛЮБОВЬ, ОБНАРУЖИВАЮЩАЯ ИСТИНУ ДУШИ
Скачать: путь, того, ищет, бога, любовь, обнаруживающая, истину, души.doc || Скачать: путь, того, ищет, бога, любовь, обнаруживающая, истину, души.mp3
Страница сгенерирована за 0.000607 секунд